Святослав (Железная заря) - Страница 78

От Гордея узкими переулками можно напрямки добраться до дома Калокира, но он решил сделать крюк через освещённую улицу Меса. Прошедший жестокие сражения, он не боялся встретиться с врагом лицом к лицу, но боялся в темноте получить удар в спину, когда ты не видишь своего убийцу. Гуляния на улицах затихли и Калокир слышал только цокот копыт своего коня. Ночную тьму прорезал оборвавшийся крик. Рука херсонца невольно нырнула под хитон и крепко сжала гарду ромфея. Из-за угла, шлёпая сандалиями, вышла городская стража, освещая себе дорогу факелами. Стражники остро оглядели припозднившегося всадника с ног до головы, по дорогому платью и конской серебряной сбруе определили вельможу и, решив не приставать на всякий случай с расспросами, проследовали дальше. Бившееся в ожидании опасности сердце успокоилось, только когда за ним закрылись ворота родного дома.

Войско вторглось в пограничные с Фракией болгарские области. Жители не верили до последнего, что Георгий Сурсувул так и не решится выслать помощь. Слухи о том, что ромеи собираются в поход, ходили давно, и для того чтобы выслать ратных навстречу, было достаточно времени. Грады сдавались один за другим, обескураженные нерешительностью своих правителей жители разбегались в леса. Патрикий Никифор, опьянённый лёгкими победами, решил двинуться в сторону Родоп и до наступления весны грабить и разорять там селения настолько, насколько возможно. Он разделил войско на несколько частей, чтобы быть более подвижными, к тому же в сопротивление жителей никто не верил.

Ромеи втягивались внутрь страны. Их встречали покинутые сёла, насмешливо хлопавшие дверями пустых домов. В некоторых селениях вода была отравлена, а на стенах жилищ написаны поносные слова на греческим языке. Беды только начинались. Ромеи не знали троп среди непроходимых болот и заросших густыми кустарниками холмов, не знали, где искать сбежавших селян. Без Сурсувула болгары сами начали войну. Били находников на переходах, на ночлегах, когда те добывали пищу. Весна наступала, грянули дожди со снегом, затем просто дожди, поднялась вода, дороги раскисли и стали вовсе непролазными. Полководцы спешили отводить своих измотанных роптавших войнов в свои земли.

Калокир — один из немногих, кто не потерял голову от побед. Он не спешил за призрачной добычей, его мира не укладывалась на ночлег, пока лагерь не был обнесён частоколом и не выставлена стража. Продвинувшись не так далеко, как остальные, он потерял зато меньше воинов и благополучно отвёл свою миру в Филиппополь, чтобы там дождаться остальных. Там, куда стекалось потрёпанное войско, он услышал много разных историй про неудачный поход. Так ему рассказали, как одна тагма попала в засаду на болоте, болгары перебили всех, кроме одного воина, которого отпустили затем, чтобы передал императору, что так будет со всеми ромеями, кто придёт с войной в Болгарию. Знакомец мирарх Кирилл рассказывал, что, вступив в первое брошенное село встретили только древнюю беззубую старуху, что посылала проклятия ромеям. Старуху убили. А дальше на них выскочил небольшой отряд болгар. Получив отпор, болгары бросились наутёк, скрывшись за холмом. Кирилл разделил войско, чтобы не растягиваясь обогнуть холм. Одна из частей вышла нескоро и сильно побитая — болгары ждали их там и устроили засаду.

Базилевс был в ярости. Своего тёзку он разжаловал и отослал в Севастию в один из гарнизонов. По империи был пущен слух об успешных победах ромеев, но слух не прижился и о походе на мисян вообще предпочли молчать.

Глава 10

Несмотря на всю строгость присмотра за выходом скрытых бесед и решений из Большого дворца, на большое количество тайных и явных слухачей кишевших в городе, Калокир уже знал о том, что Никифор хочет отправить его к Святославу.

Базилевсу привезли в подарок из горячих лесов Ливии львёнка. Никифору нравились львы, в них была сила, неустрашимость в бою, царственное спокойствие, диктуемое осознанностью своей мощи. Когда Калокир вошёл в палату, Никифор играл с котёнком, повалив его на спину и теребя брюхо, при этом восторженно рыча, когда львёнок пытался ухватить его. Рядом стоял и смотрел на всё это всемогущий и непотопляемый паракимонен Василий Ноф, склонив на грудь лысую голову, будто находясь в дрёме. Вдоволь набаловавшись, базилевс велел убрать маленького хищника и только сейчас обратил внимание на Калокира. За императором тяжело поднял голову Василий.

— Львы тоже не сразу становятся сильными, есть время, когда убить их под силу даже шакалу, — вместо приветствия сказал базилевс.

— Ты помнишь Калокира, Василий?

Паракимонен кивнул.

— Про него я и говорил. Кто как не херсонец может уговорить варварского катархонта напасть на варваров?

Никифор засмеялся густым хриплым смехом, задрав вверх чёрную бороду. Часто никто не мог понять, оскорбляет его базилевс или, наоборот, хвалит, не понял сейчас этого и Калокир. Они прошли в небольшой, обставленный по-спартански покой, за ними тенью проследовал Василий, бесшумно притворив дверь. Став серьёзным, Никифор сказал:

— Я помню, как ты обронил, что неплохо было бы наказать мисян силою скифов, я запомнил твои слова. Ты слышал, что творят они на Понтийском побережье? Мне писал топарх Поликарпос, который вынужден был уйти под власть Киева. Святослав, как разбушевавшийся медведь, почуявший вдруг силу и ярость. Нужно направить эту медвежью мощь в нужное нам русло. Где сейчас главный русский архонт? Говорят, снова на Боспоре Киммерийском?

Калокир слышал это от Гордея, но промолчал. Никифор нажал на рычажок на золочёном индийском кувшине и пружина откинула крышку. Херсонец двинулся было перехватить кувшин, но Фока жестом остановил его и, не чинясь, разлил вино по двум чашам, оставив без внимания Василия.